В 1988 г. мне было 26 лет, и жил я тогда в Италии, а конкретнее – в Милане. Часто бывал в Москве, по работе, да и просто так: я – полукровка. Летом, в июле, нужно было приехать на международную выставку «Инлегмаш», по завершении которой у меня начинался отпуск.С рождения я – билингва, два родных языка: русский и итальянский. Вот и работаю переводчиком-синхронистом уже почти три с половиной десятка лет.
В моем поколении главным иностранным языком – что в СССР, что в Италии – был французский, учил я его все свои школьные годы, начиная с 10-й (ныне – 1225-й) спецшколы на Лялином переулке, а далее – в средней школе и в научном лицее в Риме. В двадцать лет уехал на год в Бельгию. Правда, жил во фламандском городе Гент, но голландским языком я не владел и не владею, так что общался по-французски. Почти двадцать лет спустя, в начале теперешнего тысячелетия, проработал год в Европарламенте в Брюсселе, и опять-таки ходовым языком был французский. В общем, думаю, что знаю его недурно, хотя, конечно, не являюсь его носителем.
Испанский язык я вообще никогда не учил. Просто много общался с испанцами, и, в конце концов, стал говорить на нем не хуже, чем по-французски. Достаточно читаю по-португальски (а португальцев не понимаю, больше разумею бразильцев). Кое-что понимаю по-сербски, и на элементарном уровне могу объясниться.
А вот с английским всегда были проблемы, с тех пор, как он эпохально заменил французский в международном общении: йес, но, мистер и бэйби. Все. Это я, конечно, утрирую, но не чрезмерно.
И вот тут вернемся к 1988 году. Я попросил, чтобы авиабилет обратно мне устроили через Лондон, причем месяц спустя. Разницу – за мой счет. Записался на курсы английского языка в лондонской Интернэшнл Хауз. В первый же день, первое воскресенье августа, решил прогуляться в центре города. Чисто случайно, забрел на площадь Ковент-Гарден, от вошедшего в поговорку дождя. Когда-то, там был овощной рынок. Посреди площади – два симметричных лестничных спуска в полуподвал. А там – какая-то сомнительная (так мне показалось) пивнушка. Время – четыре пополудни. Зашел. Happy hour (типа «счастливый час») еще не начался, заведение – пустое. Сидит за стойкой один единственный пьяный в стельку альбионец и заплетающимся языком произносит нечто, что и истинный англичанин без подсказки вряд ли поймет, не то что метис без языка, коим я тогда являлся: «уа-па-фас-пля» (ударение на «я»). Это я так, приблизительно. К моему изумлению, бармен встал по стойке смирно и ответил что-то похожее на «йес, сир!». Тот факт, он мгновенно принес ему пенящееся, запотевшее светлое пиво. Исключив нецензурные русские выражения, я все же подумал, что, хоть языка я не знаю, но своими остальными четырьмя я умею воспроизводить почти любые звуки, а пить хоцца.
«Уа-па-фас-пля!». Ой, ведь окажется, что бармен по молве балакает и даст мне в морду… Ничего подобного, пива принес! Боже, как я гордился: Лондон – мой, подумаешь – английский.
Курсы мне мало пригодились, тем более что по кабакам – и, главным образом, именно в том моем первом – я шлялся весь месяц до закрытия, где-то в полчетвертого утра, а с утра, понятное дело, на уроках я храпел, меня чуть не выгнали. Спасло, что деньги они уже получили, причем немалые. Зато в пьяных разговорах я стал мастером. Жаль, что, четверть века спустя, многое подзабыл. Но в принципе с английским языком я работаю, хотя этот мой пятый язык – тот, который я хуже всего знаю: пес его знает, почему я лучше понимаю англоговорящих не то что итальянцев, русских, французов, но даже японцев, нежели чем англичан или американцев. Вероятно, потому что у всех британцев – астма, а у янки – картошка во рту. Нет, языки стоит учить в молодости. И не стану рассказывать прочие тогдашние эпизоды, это не в тему. Хотя, из этого тоже можно было бы написать забавный рассказ.
Итак, в течение того августа 1988 г. я постепенно выяснил, что пивнушка – вовсе не пивнушка, а самый древний лондонский пивной бар, XVIII века, и называется он «Панч и Джуди», два традиционных персонажа английского уличного кукольного театра: горбун Панч и его жена Джуди. А в совокупности, выражение «Панч и Джуди» соответствует русскому «кукловоду».
Не в этом суть. Меня чертовски разбирало, каков же смысл того исходного дьявольского выражения, благодаря которому я весь месяц поглощал неимоверное количество литров пива?
В какой-то момент меня осенило, что первое слово было «уан». Невелика наука, мне же по одному пиву приносили, не по два и не по три.
По мере продвижения моих знаний, я осознал, что вторым словом было «пайнт». Пинта, черт подери! Ну, у них же все не как у людей, включая единицы измерения.
Высшим пилотажем оказалось, когда я твердо определил последнее слово: «плиз». Не «пля», а «плиз». Маленькое отступление. Если пьяному англичанину (и пусть они на меня не обижаются, ведь это действительно так!) сказать: «твоя мама занимается сомнительной профессией, плиз», то ничего страшного не произойдет. Зато если его спросить: «сегодня хорошая погодка, не так ли?» и не добавить «плиз» в конце – мордобой обеспечен.Не хватало третьего, то бишь предпоследнего, слова пресловутого заклинания. Лишь перед возвращением на средиземный полуостров, мне подсказали, что речь шла о марке пива, и было это пиво – австралийское Фостер’с. То есть, я месяц торчал в Лондоне и дул австралийское пиво!
В 2002 г. из Брюсселя, по истечении моего контракта с Европарламентом, чем возвращаться в Италию, я переехал (или вернулся?) в Москву, где, наконец, обрел относительное спокойствие. Может, возраст, а может, тот факт, что девять лет тому назад я впервые и навсегда женился, и до сих пор без ума от своей супруги, которой привелась такая незавидная доля терпеть эдакого раздолбая, а может, спасибо нашим детям (дочке – восемь, сыну – два).Как бы то ни было, два года тому назад, по совместительству, я стал работать итальянским диктором на государственном радио «Голос России». Историческое «Радио Москва», более восьмидесяти лет. Это на Пятницкой. И вдруг я обнаружил на этой улице… Паб «Панч и Джуди»! Судьба. Ведь сколько лет прошло, сколько всего в моей жизни изменилось, и география, и просто человеческое счастье. Стиль полностью соответствует. И пиво тоже, хоть и не Фостер’с. Да и, честно говоря, прожив в сумме два года в Бельгии с двадцатилетним разрывом, знавал я пиво и повкуснее.
